СРЕДСТВА РАСКРЫТИЯ ХАРАКТЕРОВ В «МЕРТВЫХ ДУШАХ»

I. Приступая к «Мертвым душам», Гоголь писал Пушкину 7 октября 1835 г.:

Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь.

О своем грандиозном замысле он сообщал и Жуковскому 12 ноября 1836 г.:

Какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем!

II. Основным средством изображения русской жизни в поэме становится деталь. В статье «Четыре письма к разным лицам по поводу «Мертвых душ» Гоголь признавал, что только Пушкин точно и верно определил особенности его дарования:

Он мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем.

А. Белый:

Такого величия в изображении мелочей, как у Гоголя, не знала мировая литература.

(«Мастерство Гоголя»)

III. Принципы отбора деталей и их функции.

1. Деталь как средство типизации (свидетельствует о реалистическом методе).

1) Типичность города NN:

Город никак не уступал другим губернским городам: сильно била в глаза желтая краска на каменных домах и скромно темнела серая на деревянных. Домы были в один, два и полтора этажа, с вечным мезонином, очень красивым, по мнению губернских архитекторов.

2) Типичность гостиницы города NN:

Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устроивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего. Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа; нижний не был выштукатурен и оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками.

Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сем испивать свою известную пару чаю, тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек... словом, все то же, что и везде...

3) Типичность в одежде:

Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым, наверное не могу сказать, кто делает, Бог их знает; я никогда не носил таких косынок.

4) Еда в трактирах и гостиницах:

Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам...

Как в просвещенной Европе, так и в просвещенной России есть теперь весьма много почтенных людей, которые без того не могут покушать в трактире, чтоб не поговорить с слугою, а иногда даже забавно пошутить над ним.

5) Предметно-бытовая деталь:

После обеда господин... сел на диван, подложивши себе за спину подушку, которую в русских трактирах вместо эластической шерсти набивают чем-то чрезвычайно похожим на кирпич и булыжник.

6) Пейзаж:

Едва только ушел назад город, как уже пошли писать по нашему обычаю чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен... Попадались вытянутые по шнурку деревни... Несколько мужиков по обыкновению зевали, сидя на лавках перед воротами... Словом, виды известные.

2. Деталь как средство индивидуализации:

МАНИЛОВ

1) Портрет:

Помещик Манилов, еще вовсе человек не пожилой, имевший глаза сладкие, как сахар, и щуривший их всякий раз, когда смеялся...

На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами.

— Часто Манилов предавался мечтам:

При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение...

2) Речь:

От него не дождешься никакого живого или хоть заносчивого слова, какое можешь услышать почти от всякого, если коснешься задирающего его предмета. У всякого есть свой задор... но у Манилова ничего не было.

Дома он говорил очень мало и большею частию размышлял и думал, но о чем он думал, тоже разве Богу было известно.

— Манера говорить «сладкая»; книжные обороты:

Нет уж извините, не допущу пройти позади такому приятному, образованному гостю.

Уж такое, право, доставили наслаждение, — майский день, именины сердца...

Позвольте вам этого не позволить...

Это кресло у меня уж ассигновано для гостя: ради не ради, но должны сесть.

— Обо всех чиновниках отзывается хорошо, подбирая для определения их добродетелей оценочные эпитеты:

губернатор — «препочтеннейший и прелюбезнейший» человек;

вице-губернатор — «милый» человек;

полицеймейстер — «очень приятный» человек;

За сим не пропустили председателя палаты, почтмейстера и таким образом перебрали почти всех чиновников города, которые все оказались самыми достойными людьми.

— Любит отвлеченные беседы, но о делах говорить не умеет.

...теперь, когда случай мне доставил счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором...

3) Дом Манилова:

Дом господский стоял одиночкой на юру, то есть на возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть; покатость горы, на которой он стоял, была одета подстриженным дерном. На ней были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых акаций; пять-шесть берез небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины. Под двумя из них видна была беседка с плоским зеленым куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью: «Храм уединенного размышления»...

4) Кабинет Манилова:

Комната была, точно, не без приятности: стены были выкрашены какой-то голубенькой краской вроде серенькой, четыре стула, одно кресло, стол, на котором лежала книжка с заложенною закладкою... несколько исписанных бумаг, но больше всего было табаку. На обоих окнах тоже помещены были горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми рядками. Заметно было, что это иногда доставляло хозяину препровождение времени.

— В доме везде чего-то не хватает:

В доме его чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольскою шелковою материей... но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею. В иной комнате и вовсе не было мебели... Ввечеру подавался на стол очень щегольский подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале, хотя этого не замечал ни хозяин, ни хозяйка, ни слуги.

5) Еда:

...у нас нет такого обеда, какой на паркетах и в столицах, у нас просто по русскому обычаю щи, но от чистого сердца.

Во всем чувствуется связь с внешностью и характером Манилова: «ни в городе Богдан, ни в селе Селифан».

КОРОБОЧКА

1) Портрет:

Минуту спустя вошла хозяйка, женщина пожилых лет, в каком-то спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее, одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок...

Она была одета лучше, нежели вчера, в темном платье и уже не в спальном чепце, но на шее все так же было что-то навязано.

2) Имение:

Этот небольшой дворик, или курятник, переграждал дощатый забор, за которым тянулись пространные огороды с капустой, луком, картофелем, свеклой и прочим хозяйственным овощем. По огороду были разбросаны кое-где яблони и другие фруктовые деревья, накрытые сетями для защиты от сорок и воробьев, из которых последние целыми косвенными тучами переносились с одного места на другое. Для этой же самой причины водружено было несколько чучел на длинных шестах с растопыренными руками; на одном из них надет был чепец самой хозяйки. За огородами следовали крестьянские избы, которые, хотя были выстроены врассыпную и не заключены в правильные улицы, но... показывали довольство обитателей, ибо были поддерживаемы как следует...

3) Интерьер:

...комната была обвешана старенькими полосатыми обоями; картины с какими-то птицами; между окон старинные маленькие зеркала с темными рамками в виде свернувшихся листьев, за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода карт, или чулок; стенные часы с нарисованными цветами на циферблате.

4) Речь:

— много просторечных оборотов:

обращение: «отец мой», «батюшка»

— Ты возьми ихний-то кафтан...

— А с чем прихлебнете чайку?..

— Нешто хочешь ты их откапывать из земли?

— ...лучше ж я маненъко повременю, авось понаедут купцы, да применюсь к ценам.

— Ах, какие ты забранки пригинаешь!

5) Еда:

...на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть еще чего не было.

НОЗДРЕВ

1) Портрет:

Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его.

— Типизация в портрете:

Лицо Ноздрева, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Таких людей приходилось всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое... Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный.

2) Речь:

...он познакомился с помещиком Ноздревым, человеком лет тридцати, разбитным малым, который ему после трех-четырех слов начал говорить ты.

— Ну, черт с тобою, поезжай бабиться с женою, фетюк!

— Поздравь: продулся в пух!

Обращение: «брат», ругательства, постоянное вранье:

— Эх, Чичиков, ну, что бы тебе стоило приехать? Право, свинтус ты за это, скотовод эдакий! поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя!

— Ах ты, Оподелок Иванович!

3) Интерьер:

В доме не было никакого приготовления к их принятию. Посередине столовой стояли деревянные козлы... пол весь был обрызган белилами.

— Кабинет:

Ноздрев повел их в свой кабинет, в котором, впрочем, не было заметно следов того, что бывает в кабинетах, то есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья...

...турецкие кинжалы, на одном из которых по ошибке было вырезано: Мастер Савелий Сибиряков. Вслед за тем показалась гостям шарманка... Потом показались трубки деревянные, глиняные, пенковые, обкуренные и необкуренные, обтянутые замшею и необтянутые, чубук с янтарным мундштуком, недавно выигранный, кисет, вышитый какою-то графинею...

4) Еда:

Обед, как видно, не составлял у Ноздрева главного в жизни; блюда не играли большой роли: кое-что и пригорело, кое-что и вовсе не сварилось. Видно, что повар руководствовался более каким-то вдохновеньем и клал первое, что попадалось под руку: стоял ли возле него перец — он сыпал перец, капуста ли попадалась — совал капусту, пичкал молоко, ветчину, горох — словом, катай-валяй, было бы горячо, а вкус какой-нибудь, верно, выйдет. Зато Ноздрев налег на вина...

5) Имение:

Ноздрев «в два часа с небольшим показал решительно все», что было в его имении.

Прежде всего пошли они обсматривать конюшню, где видели двух кобыл... Потом Ноздрев показал пустые стойла, где были прежде тоже очень хорошие лошади... Потом Ноздрев повел их глядеть волчонка, бывшего на привязи... Пошли смотреть пруд, в котором, по словам Ноздрева, водилась рыба такой величины, что два человека с трудом вытаскивали штуку... Осмотрели собак, наводивших изумление крепостью черных мясов, — хорошие были собаки...

СОБАКЕВИЧ

1) Имение и дом:

Деревня показалась ему довольно велика; два леса, березовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева, посреди виднелся деревянный дом с мезонином, красной крышей и темно-серыми или, лучше, дикими стенами, дом вроде тех, как у нас строят для военных поселений и немецких колонистов. Было заметно, что при постройке его зодчий беспрестанно боролся со вкусом хозяина. Зодчий был педант и хотел симметрии, хозяин — удобства и, как видно, вследствие того, заколотил на одной стороне все отвечающие окна и провертел на место их одно маленькое, вероятно, понадобившееся для темного чулана. Фронтон тоже никак не пришелся посреди дома, как ни бился архитектор, потому что хозяин приказал одну колонну сбоку выкинуть... Двор окружен был крепкою и непомерно толстою деревянною решеткой. Помещик, казалось, хлопотал много о прочности. На конюшни, сараи и кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, определенные на вековое стояние.

Словом, все...было упористо, без пошатки, в каком-то крепком и неуклюжем порядке.

2) Портрет:

Он [Собакевич] ему [Чичикову] на этот раз показался весьма похожим на средней величины медведя. Для довершения сходства фрак на нем был совершенно медвежьего цвета, рукава длинны, панталоны длинны, ступнями ступал он и вкривь и вкось и наступал беспрестанно на чужие ноги. Цвет лица имел каленый, горячий, какой бывает на медном пятаке. Такой же самый крепкий и на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и, в силу такого неповорота, редко глядел на того, с которым говорил.

3) Интерьер:

Хозяин, будучи сам человек здоровый и крепкий, казалось, хотел, чтобы и комнату его украшали тоже люди крепкие и здоровые. Возле Бобелины, у самого окна, висела клетка, из которой глядел дрозд темного цвета с белыми крапинками, очень похожий тоже на Собакевича.

Все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходство с самим хозяином дома: в углу гостиной стояло пузатое ореховое бюро на пренелепых четырех ногах, совершенный медведь. Стол, кресла, стулья — все было самого тяжелого и беспокойного свойства, — словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: и я тоже Собакевич! или: и я тоже очень похож на Собакевича!..

4) Речь:

— Говорит кратко, весомо:

Собакевич тоже сказал несколько лаконически: «И ко мне прошу», шаркнувши ногою...

— Обо всех чиновниках отзывается плохо:

председатель — «дурак, какого свет не производил»; губернатор — «первый разбойник в мире»; полицеймейстер — «мошенник».

Один там только есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья.

— Для лаконичного выражения мыслей Собакевич часто использует пословицы (см. «Жанровое своеобразие «Мертвых душ» — язык эпической части).

5) Еда:

— У меня когда свинина, всю свинью давай на стол; баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует. За бараньим боком последовали ватрушки, из которых каждая была гораздо больше тарелки, потом индюк ростом в теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и невесть чем, что все ложилось комом в желудке.

ПЛЮШКИН

1) Имение:

Какую-то особенную ветхость заметил он на всех деревенских строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конек вверху да жерди по сторонам в виде ребр. Кажется, сами хозяева снесли с них дранье и тес, рассуждая, и, конечно, справедливо, что в дождь избы не кроют, а в ведро и сама не каплет...

— Дом:

Каким-то дряхлым инвалидом глядел сей странный замок, длинный, длинный непомерно. Местами был он в один этаж, местами в два; на темной крыше... торчали два бельведера... оба уже пошатнувшиеся, лишенные когда-то покрывавшей их краски... Из окон только два были открыты, прочие были заставлены ставнями или даже забиты досками. Эти два окна, с своей стороны, тоже были подслеповаты...

— Сад:

Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад, заросший, заглохлый, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном опустении...

...все было как-то пустынно-хорошо, как ни выдумать, ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединяются вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека, пройдет окончательным резцом своим природа.

2) Портрет:

Долго он не мог распознать, какого пола была фигура: баба или мужик. Платье на ней было совершенно неопределенное, похожее очень на женский капот, на голове колпак, какой носят деревенские дворовые бабы, только один голос показался ему несколько сиплым для женщины. Лицо его не представляло ничего особенного: оно было почти такое же, как у многих худощавых стариков, один подбородок только выступал очень далеко вперед... маленькие глазки еще не потухнули и бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши...

Никакими средствами и стараньями нельзя было докопаться, из чего состряпан был его халат: рукава и верхние полы его до того засалились и залоснились, что походили на юфть, какая идет на сапоги; назади вместо двух болталось четыре полы, из которых охлопьями лезла хлопчатая бумага. На шее у него тоже было повязано что-то такое, которого нельзя было разобрать: чулок ли, подвязка ли, или набрюшник, только никак не галстук.

3) Интерьер:

Казалось, как будто в доме происходило мытье полов, и сюда на время нагромоздили всю мебель. На одном столе стоял даже сломанный стул и, рядом с ним, часы с остановившимся маятником, к которому паук уже приладил паутину. Тут же стоял прислоненный боком к стене шкап с старинным серебром, графинчиками и китайским фарфором.

— Детали:

бюро с вывалившейся перламутровой мозаикой;

лимон, весь высохший;

отломленная ручка кресел;

рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом;

кусочек сургучика;

кусочек где-то поднятой тряпки;

два пера, запачканные чернилами, высохшие как в чахотке;

зубочистка, совершенно пожелтевшая...

По стенам навешано было весьма тесно и бестолково несколько картин: длинный, пожелтевший гравюр какого-то сражения... В ряд с ними занимала полстены огромная почерневшая картина... изображавшая цветы, фрукты, разрезанный арбуз, кабанью морду и висевшую головою вниз утку. С середины потолка висела люстра в холстинном мешке, от пыли сделавшаяся похожею на шелковый кокон, в котором сидит червяк. В углу комнаты была навалена на полу куча того, что погрубее и что недостойно лежать на столах.

4) Речь:

Встречаются просторечные обороты; но, в общем, достаточно правильная:

— Что, батюшка, слепы-то что ли?.. Эхва! А вить хозяин-то я!

— Вот, бают, тысячи душ, а поди-тка сосчитай, а и ничего не начтешь!

5) Еда: ликер с мухами, «сухарь из кулича, который привезла Александра Степановна».

3. Нагромождая целые ряды деталей, Гоголь часто прибегает к приему алогизма — неожиданному отклонению, нарушению логики перечисления. Алогизмы — черта гоголевского стиля, источник комического:

— алогизм в описании интерьеров:

Манилов:

...в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольскою шелковою материей... но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею.

...подавался на стол очень щегольский подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале...

Коробочка:

На картинах не все были птицы: между ними висел портрет Кутузова и писанный масляными красками какой-то старик с красными обшлагами на мундире, как нашивали при Павле Петровиче.

Собакевич:

Между крепкими греками неизвестно каким образом и для чего поместился Багратион, тощий, худенький, с маленькими знаменами и пушками внизу и в самых узеньких рамках.

— алогизм в речи героев:

Ноздрев:

Вот граница!., все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все, что за лесом, все мое.

— алогизм в авторских словах (см. «Чиновничество в «Ревизоре» и в «Мертвых душах»).

4. Звуковой подбор деталей:

портреты у Собакевича:

На портретах все были молодцы, все греческие полководцы, гравированные во весь рост: Маврокордато... Колокотрони, Миаули, Канари.

Ср. об элементах сказовой, аллитерационной манеры в плане «Идейно-художественное своеобразие повести «Шинель».

5. Детали-лейтмотивы помогают раскрыть образы помещиков.

— Манилов — сахар:

...сказал Манилов, явя в лице своем выражение не только сладкое, но даже приторное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно...

(См. также выше)

— Коробочка — мешочки, коробочки (см.)

— Ноздрев — здоровье (см.)

— Плюшкин — куча (см.), прореха, дырка:

«Идите в комнаты», — сказала ключница, отворотившись и показав ему спину, запачканную мукою, с большой прорехою пониже.

...все это сваливалось в кладовые, и все это становилось гниль и прореха, и сам он обратился наконец в какую-то прореху на человечестве.

6. Зоологические мотивы сопутствуют почти всем персонажам.

Манилов — кот:

...присовокупил Манилов с улыбкою, и от удовольствия почти совсем зажмурил глаза, как кот, у которого слегка пощекотали за ушами пальцем.

Собакевич — медведь, дрозд:

...показался весьма похожим на средней величины медведя. Для довершения сходства фрак на нем был совершенно медвежьего цвета...

Чичиков еще раз взглянул на него искоса, когда проходили они столовую: медведь! совершенный медведь! Нужно же такое странное сближение: его даже звали Михайлом Семеновичем.

...у самого окна висела клетка, из которой глядел дрозд темного цвета с белыми крапинками, очень похожий тоже на Собакевича.

Коробочка — птицы (см.), дворняжка:

Право, словно какая-нибудь, не говоря дурного слова, дворняжка, что лежит на сене: и сама не ест сена, и другим не дает.

Ноздрев — собака:

Ноздрев был среди их [собак] совершенно как отец среди семейства...

Плюшкин — мышь:

...маленькие глазки еще не потухли и бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши, когда высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка...

7. Цветовая гамма.

Манилов — серо-голубая:

Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами. Поодаль, в стороне, темнел каким-то скучно-синеватым цветом сосновый лес. Даже самая погода весьма кстати прислужилась: день был не то ясный, не то мрачный, какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат...

Комната была, точно, не без приятности: стены были выкрашены какой-то голубенькой краской вроде серенькой...

на жене — матерчатый шелковый капот бледного цвета...

Собакевич — красновато-коричневая:

...фрак на нем был совершенно медвежьего цвета... Цвет лица имел каленый, горячий, какой бывает на медном пятаке.

IV. Композиционная роль детали.

1. Сюжет «Мертвых душ» хроникальный, то есть события даны во временной последовательности (за исключением биографии героя в 11 главе), поэтому композиция деталей приобретает особое значение: в своей бричке Чичиков странствует по окрестностям города NN. Таким образом, дорога организует художественное пространство поэмы: в главах, посвященных помещикам (за исключением Ноздрева, встреченного в пути случайно), Гоголь использует одну и ту же последовательность деталей:

— пейзажная деталь;

— дом;

— интерьер;

— предметно-бытовая деталь;

— портреты помещиков, членов их семейств;

— еда;

— речь;

См. деталь как средство индивидуализации.

2. Детали одного типа, характеризующие разных помещиков, даны по принципу последовательной антитезы, чем поддерживается композиционный прием противопоставления помещиков друг другу (см. «Сюжет и композиция «Мертвых душ»).

Самым ярким примером может служить стол помещиков:

— у Манилова обед небольшой и не слишком питательный.

— у Коробочки — обильный в патриархальном вкусе.

— у Ноздрева кормят невкусно, он больше обращает внимания на вина.

— у Собакевича блюда подаются большие и сытные.

— у Плюшкина обеда нет вообще.

V. Особенности разных типов деталей:

1. Вещные детали.

Их очень много; появляется даже ощущение их нагромождения.

Гоголь особенно внимателен к миру вещей; представители «натуральной школы»[1] считали его своим учителем.

1) Вещи олицетворяются:

— Часы Коробочки:

...Шум походил на то, как бы вся комната наполнилась змеями; но взглянувши вверх, он успокоился, ибо смекнул, что стенным часам пришла охота бить. За шипеньем тотчас же последовало хрипенье, и наконец, понатужась всеми силами, они пробили два часа.

— Мебель Собакевича:

Стол, кресла, стулья — все было самого тяжелого и беспокойного свойства — словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: и я тоже Собакевич! или: и я тоже очень похож на Собакевича!..

2) Происходит также обратный процесс: человек становится как бы подобием вещи. Вещей так много, что человек оказывается в ряду этих вещей, «мертвой душой»:

О родственнице Собакевича:

Есть лица, которые существуют на свете не как предмет, а как посторонние крапинки или пятнышки на предмете... их почти готов принять за мебель...

Омертвение живого — любимая тема гротеска Гоголя (как, впрочем, и наследующих ему сатириков). Проявляется ярче всего в портрете (см.).

3) Животные — переходное звено между людьми и вещами в гоголевской поэме. Животные разговаривают, общаются с людьми:

...подошедший в это время к окну индейский петух... заболтал ему что-то вдруг и весьма скоро на своем странном языке, вероятно, желаю здравствовать, на что Чичиков сказал ему дурака.

2. Портретные детали.

— Портрет связан с общей проблемой поэмы — проблемой омертвения человеческой души. О глазах героя либо не упоминается вовсе, либо подчеркивается их пустота.

1) Цвет глаз Манилова, цвет стен в его доме, цвет платья жены, погода на дворе — все как бы выдержано в неопределенной серо-голубой гамме.

2) Из всех портретов в этом плане выделяется портрет Плюшкина, в котором есть некоторая живость: автор сравнивает глаза героя с настороженными мышками, говорит о теплом луче, промелькнувшем на его лице при воспоминании о друге детства (см. «Сюжет и композиция «Мертвых душ»).

— Гоголь обычно не дает подробного описания внешности. Появляются только детали, которые объединены общим лейтмотивом (например, в случае Манилова — сахар, цвет). Часто мотив повторяется: чичиковский фрак с искрой.

— Портреты членов семейств раскрывают образ главы семейства и воспринимаются в ряду вещных деталей.

В Лизе Маниловой подчеркивается сходство с мужем:

Она была недурна, одета к лицу. На ней хорошо сидел матерчатый шелковый капот бледного цвета...

Феодулия Ивановна Собакевич внешне противопоставлена супругу. Подъезжая к дому Собакевича, Чичиков

...заметил выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками...

Дама весьма высокая, в чепце с лентами, перекрашенными домашнею краскою.

Однако ее степенность сродни мужниной неуклюжести:

Вошла она степенно, держа голову прямо, как пальма... Чичиков подошел к ручке Феодулии Ивановны, которую она почти впихнула ему в губы, причем он имел случай заметить, что руки были вымыты огуречным рассолом.

3. Речевая деталь.

1) Героя характеризует то, что он говорит, и то, как говорит. С каждым помещиком у Чичикова повторяется разговор о мертвых душах, и все герои ведут себя при этом по-разному:

— Манилов сначала не понимает Чичикова:

— Как-с? извините... я несколько туг на ухо, мне послышалось престранное слово...

— ...извините... я, конечно, не мог получить такого блестящего образования, какое, так сказать, видно во всяком вашем движении; не имею высокого искусства выражаться... Может быть, здесь... в этом, вами сейчас выраженном изъяснении... скрыто другое... Может быть, вы изволили выразиться так для красоты слога?

— ...не будет ли это предприятие, или чтоб еще более, так сказать, выразиться, негоция, — так не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России?

— я передаю их вам безынтересно и купчую беру на себя.

— Коробочка:

— Да, как же, я, право, в толк-то не возьму? Нешто хочешь ты их откапывать из земли?

— Ведь я мертвых никогда еще не продавала... Право, я боюсь на первых-то порах, чтобы как-нибудь не понести убытку. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они того... они больше как-нибудь стоят.

— Право, мое такое неопытное вдовье дело! лучше ж я маненько повременю, авось понаедут купцы, да применюсь к ценам.

— Ей-богу, товар такой странный, совсем небывалый!

— Ноздрев:

— А на что тебе?

— Ну, послушай, чтоб доказать тебе, что я вовсе не какой-нибудь скалдырник, я не возьму за них ничего. Купи у меня жеребца, я тебе дам их в придачу.

— ...я тебе дам шарманку и все, сколько ни есть у меня, мертвые души, а ты мне дай свою бричку и триста рублей придачи.

— Ну, послушай, хочешь, метнем банчик. Я поставлю всех умерших на карту, шарманку тоже.

— Собакевич:

— Вам нужно мертвых душ? — спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе.

— Извольте, я готов продать.

Просит за каждую «душу» 100 рублей.

— Плюшкин:

— Да вы, батюшка, не служили ли в военной службе?

— Ведь это вам самим-то в убыток?

— Ах, батюшка! ах, благодетель мой!

См. также о речевой детали «Жанр «Мертвых душ».

2) Индивидуализация речи.

— В речи Манилова много вводных слов и предложений, говорит он вычурно, фразы не заканчивает:

— Конечно... другое дело, если бы соседство было хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы, в некотором роде, можно было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое...

— У Коробочки фразы короткие, похожие на птичий лепет:

— На прошлой неделе сгорел у меня кузнец, такой искусный кузнец и слесарное мастерство знал.

— Ноздрев — ругатель:

— Ну, черт с тобою, поезжай бабиться с женою, фетюк!

Любит изобретать слова: «мордаш», «растепеля».

В его речи много алогизмов:

— ...он приехал черт знает откуда, и я здесь живу.

См. также выше.

— Собакевич говорит мало, односложно, тоже ругатель:

Я их знаю всех: это все мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы.

— Плюшкин все время жалуется Чичикову, людей же своих ругает:

— ...землишка маленькая, мужик ленив, работать не любит, думает, как бы в кабак... того и гляди, пойдешь на старости лет по миру.

4. Пейзажная деталь.

В «Мертвых душах» два типа пейзажа: лирический и эпический. Последний является средством раскрытия характеров: пейзаж, в основном, социальный. Особенно это заметно в главах, посвященных Плюшкину и Манилову — уже в пейзаже чувствуются черты, присущие помещикам: здесь царят бесхозяйственность, запустение (см. выше, а также «Жанровое своеобразие «Мертвых душ»).

VI. Подчеркнутая статика характеров.

— Все возможные проявления характера заранее очерчены.

О Ноздреве:

Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать или в двадцать: охотник погулять.

Исключения — Коробочка, которая, не выдержав сомнений, приезжает в город, и Плюшкин, о котором сам автор отзывался, что не знает, чего ждать от этого героя.

— Героям практически недоступны проявления чувств; в них заметна кукольность, механистичность.

— Не даны биографии персонажей (иногда несколько слов) за исключением биографии Плюшкина, в которой показана его деградация; это единственный характер, в котором есть движение. Именно Плюшкина Гоголь хотел взять с собой во второй том «Мертвых душ».

VII. Обобщения позволяют представить изображенные характеры как типы; в присущих им чертах увидеть черты национальные или общечеловеческие.

О Коробочке:

...одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов.

См. «Лирические отступления в «Мертвых душах» — отступления, связанные с эпической частью.

VIII. Антитеза.

«Мертвые души» — лиро-эпическое произведение, где изображены два лика России. Лирическое постоянно противопоставляется эпическому: Россия «с одного боку» — Россия помещиков, чиновников и мужиков-пьяниц — авторской идеальной России (см. «Лирические отступления в «Мертвых душах», «Народные образы, образ народа, народность «Мертвых душ»).

IX. «Говорящие фамилии».

Гоголевские «говорящие фамилии» отличаются от классицистических. Прямо они ничего не говорят о персонаже, не содержат в себе прямой оценки. Тем не менее они характеризуют персонаж.

Большинство фамилий построено на аллитерационном принципе:

— Манилов — в одной фамилии три сонорных согласных звука, любой из которых можно тянуть. Ни одного резкого звука — плавность, тягучесть, вязкость, скука — очень подходящая фамилия для такого человека, каков Манилов.

— В фамилии Ноздрев сочетание [здр], напротив, создает эффект взрыва. Так в фамилии героя передана его взбалмошность и бестолковая лихость. Кроме того, возникают ассоциации со здоровьем героя и его любимым словечком «вздор».

Есть фамилии, комичность которых достигается другими языковыми средствами:

— Собакевич: Собакин — дворянская русская фамилия, «евич» — белорусский суффикс. Уже в фамилии появляется зоологический мотив, постоянно сопутствующий этому персонажу.

— Имена детей Алкид и Фемистоклюс говорят, конечно, о самом Манилове, о его претензиях на образованность и утонченность: Алкид — Геракл, сын Алкея; Фемистокл — имя древнегреческого военачальника, к которому прибавлено латинское -юс:

Чичиков поднял несколько бровь, услышав такое отчасти греческое имя, которому неизвестно почему Манилов дал окончание на юс...

— Фамилия Коробочки напоминает о многочисленных ящичках, коробочках, мешочках, среди которых проходит вся ее жизнь.

X. Использование оценочных эпитетов, сравнений связано с пафосом субъективности (см. «Жанровое своеобразие «Мертвых душ»). Иногда авторская оценка вкладывается в уста Чичикова.

Коробочка — «дубинноголовая», «крепколобая»;

Плюшкин — «прореха на человечестве»;

Собакевич — «человек-кулак», «медведь»;

Манилов — см. сравнение с котом.

XI. Все характеры комические, сатирические, так как все несоответствия имеют под собой социальную почву.

Средства создания комического эффекта:

1. Фарс.

Одна из причин широкого использования Гоголем фарса — влияние на его творчество украинской народной кукольной комедии (вертепов). Как отмечал критик М. М. Бахтин, народная комическая («карнавальная» — см. «Фольклор в «Ночи перед Рождеством») стихия пронизывает произведения Гоголя.

— Манилов и Чичиков в дверях:

Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга.

— игра в шашки у Ноздрева и ее последствия:

Уже стул, которым он вздумал было защищаться, был вырван... из рук его, уже, зажмурив глаза, ни жив ни мертв, он готовился отведать черкесского чубука своего хозяина и Бог знает, чего бы ни случилось с ним; но судьбам угодно было спасти бока, плеча и все благовоспитанные части нашего героя.

2. Гротеск.

Гротеск используется при изображении всех помещиков. Целиком гротескный образ Плюшкина («прореха на человечестве»). Гротеск Гоголя специфичен: Плюшкин одновременно типический и фантастический образ. Создание гротескного образа идет через накопление деталей: деревня, дом, портрет самого хозяина и, наконец, куча старья:

В углу комнаты была навалена на полу куча того, что погрубее и что недостойно лежать на столах. Что именно находилось в куче, решить было трудно, ибо пыли на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося становились похожими на перчатки; заметнее прочего высовывался оттуда отломленный кусок деревянной лопаты и старая подошва сапога.

XII. Средства создания образов чиновников см. «Чиновничество в «Ревизоре» и в «Мертвых душах».

О Чичикове подробно см. «Идейно-композиционная роль образа Чичикова».